18+
Завершился 2018 год, а вместе с ним очередной литературный сезон. Каким он был, чем успел нас порадовать или огорчить? Об этом вы узнаете из традиционного обзора «Литературные итоги 2018 года», составленного, чтобы помочь с выбором книги, на прочтение которой не будет жаль времени.
Премия «Национальный бестселлер» вручает свой приз по итогам литературного сезона раньше остальных. Уже в июне в Москве состоялось чествование победителя, который в соответствии со слоганом премии должен был проснуться знаменитым.
Примерно так и получилось с писателем Алексеем Сальниковым еще в прошлом году, когда он выложил в Интернет свой загадочный роман «Петровы в гриппе и вокруг него».
Книга действительно во всех смыслах загадочна. Именно поэтому она стремительно набрала популярность в сети, что скоро заметили издательства. Быстрее других сориентировалась Елена Шубина, предприятие которой первым опубликовало роман.
«Петровы в гриппе и вокруг него» – книга, воспетая и охаянная критиками. Самый шумный текст минувшего литературного сезона, словно злой вирус, заражает даже профессионального читателя, чей иммунитет к отечественной литературе весьма стоек.
Довольно быстро обнаруживаешь себя во власти припрыгивающего сальниковского слога, который будто имитирует неровную походку главного героя, нарезающего лихорадочные круги по Екатеринбургу.
Сальников провоцирует читателя сыграть с ним в интеллектуальную игру, подкидывая по ходу выигрышные комбинации костей: тут тебе и мифология всех мастей, и воображаемый друг – Аид, и прогулка по дантовским маршрутам. Но переиграть автора на этом поле не выйдет: каждый, кто возьмется пересказать «Петровых», быстро окажется в яме, заваленной отходами собственных интерпретаций текста – именно поэтому сюжет невозможно заспойлерить.
Жанр произведения назвали новым магическим реализмом и, в соответствии с этим определением, Алексей Сальников – уже признанный мастер и успешный автор.
Роман Алексея Сальникова стал безоговорочным лидером голосования экспертного жюри, набрав 12 баллов. Вторую позицию, набрав по 6 балов, заняли сразу три номинанта: роман Василия Аксенова «Была бы дочь Анастасия», «Посмотри на него» Анны Старобинец и книга Марины Лабыч «Сука».
Писателю Василию Аксенову, в силу его опыта и мастерства, легко удается подлинно русская проза. Не «патриотическая» и даже не деревенская, как у Распутина или Астафьева. Это именно русская проза, близкая и почти осязаемая для каждого русского человека. Без напряженного действия, без кухонной полемики, без навязывания своих суждений. Каждый абзац у Аксенова – это созерцание мира вокруг. Тягучее и спокойное.
В этой прозе органично звучат диалектизмы (местами текст весьма насыщен ими). Поэтому произведение не получится читать через строчку. У романа свой ритм, который удивительным образом напоминает – как ни странно – японскую поэзию созерцания. Это русское прозаическое хокку, и именно этим произведение Аксенова уникально и достойно внимания.
Проза Аксенова во многом сродни литературе «потока сознания», однако носитель этого текучего сознания – человек духовно рефлексирующий, в котором видна божья искра, божье начало. И в этом еще одно сродство – с духовной христианской литературой, раскрывающей смысл человеческой жизни.
По существу роман «Была бы дочь Анастасия» – это моление протяженностью в целый год (подзаголовок на титульном листе так и указывает – «моление»). За время этого моления герой, оставшись один (поскольку он потерял отца, а совсем недавно – мать), обращается к внешнему миру, вглядывается в себя. Он раздумывает, созерцает, сожалеет о том, что в прошлом не позволил родиться своей, возможно, дочери, которую назвал бы в честь бабушки Анастасией.
В эти размышления органично вплетаются, ненавязчиво поднимаются и актуализируются различные вопросы. Например, в раздумьях о нерожденном ребенке мы вместе с героем рассуждаем о семейственности и потере корней. Важной для читателя становится и тема жизнеспособности русской деревни, и оказывается, что русская деревня, несмотря на все, казалось бы, катастрофические проблемы, которым уже не один десяток лет, по-прежнему жива.
Отметим, что писатель Василий Аксенов живет на два места. В той самой Ялани (эта деревня – место действия романа) и в Петербурге. О Питере у Аксенова нет не то что романа – ни единого рассказа. Почему так? Читая роман «Была бы дочь Анастасия», качаясь вместе с автором на волнах его русского слога, спокойного, выверенного стиля и ясности мысли, понимаешь, почему только Ялань – место, где автор и мы вместе с ним можем быть счастливы.
Куда более неоднозначно был оценен новый роман Анны Старобинец «Посмотри на него».
Одни называют эту историю невероятно пронзительной и важной, другие – никчемушным спекулированием на тему потери ребенка. Роман Анны Старобинец – это публицистическое описание в самых жутких подробностях трагедии потери ребенка на позднем сроке беременности из-за несовместимой с жизнью внутриутробной патологии почек.
Шаг за шагом автор документирует весь свой путь. Мы узнаем, как Анна переживает неизбежный кризис в семье – с мужем, старшей дочерью, родителями – и друзьями. А также узнаем, почему российская медицинская система вынудила Анну уехать со своей бедой в другую страну, где, как ей кажется, к ее горю отнесутся с должным вниманием и трепетом. Кроме того, автор включает в свою книгу рассказы других женщин, прошедших через подобный опыт.
Для нас главным отталкивающим фактором стал непререкаемый тон, взятый автором с первых страниц. Непривычно воспитанным на Толстом и Достоевском читателям то, что вопрос нравственной правоты и справедливости решается уже в предисловии, нам нужны разные точки зрения на обозначенную проблему.
Не понравилась и явная манипуляция читательским состраданием. Сочувствие горю главной героини, которое испытывает каждый нормальный читатель, Анна Старобинец использует как главный аргумент в своей системе доказательств. Проще говоря, мы подключаемся к страданию, от доводов разума переходим к эмоциям и преисполняемся праведным негодованием. И уже на эту благодатную почву автор сеет семена своих выводов, частью справедливых, частью тенденциозных, но всегда субъективных.
В качестве резюме добавим: книгу Старобинец нельзя читать «для удовольствия», «ради стиля», «ради структуры» или «чтобы узнать сюжет»; ее, конечно, можно читать «ради интереса», но само слово «интерес», поставленное рядом с документом большого человеческого горя, выглядит не очень приличным.
Равное с двумя предыдущими произведениями количество голосов оказалось в копилке романа Марины Лабыч «Сука». Рассказывает книга о девушке-украинке шестнадцати лет Дане Бойко, которая страдает расстройством психики с детства и ассоциирует себя с беспородной собакой или гиеной. Причем проявляется это не только в манере думать, говорить, но и в необыкновенном чутье на людей, особенно врагов.
Врагами для Даны Бойко становятся жители Донецкой народной республики. Девушка вступает в ряды украинской армии и вливается в составе мужского подразделения в военный конфликт, о котором мы все наслышаны.
Жизнь в интернате, сложные взаимоотношения с психологом, который путем шантажа заставляет не слишком адекватную пациентку завербоваться по контракту в армию – вся эта фантасмагория с эротической подкладкой является преамбулой к описанию военной операции, в которой героиня метко стреляет, спасает товарищей, сидит в укрытии, делает перевязки, помогает грузить раненых и совершает прочие малые подвиги на фоне недальновидности и неповоротливости мужского состава. Автор внушает нам, что героиня в душе остается животным. Девушка-собака изъясняется рублеными фразами и видит сквозь стены, но стоит автору на минуту расслабиться, как героиня, которую с трудом научили не чесаться на публике, переходит на стиль вполне поэтический, даже избыточно высокопарный.
В целом можно резюмировать, что представления Марии Лабыч о войне узнаваемы, заштампованны и плакатны. К финалу книга превращается в слезодавительную спекуляцию на тему раненых детей и морального преображения героини. Автор предпочитает расправиться с Даной Бойко в духе жанровых историй про вампиров и оборотней.
Как ни печально, но военный пафос в последние три-четыре года широко используется для манипуляции нашим сознанием. Хорошо бы понять, что в разговоре о настоящей войне наши романтические фантазии, неудовлетворенное авторское тщеславие, поиски хлесткой и пронзительной темы оказываются далеко небезобидными.
Еще одним произведением, вошедшим в короткий список премии «Нацбест» в минувшем году, стал роман Дмитрия Петровского «Дорогая, я дома».
За весьма эффектным и кинематографически объемным сюжетом угадывается философская притча. Это история обмана, для осознания которого, по выражению писателя Ольги Погудиной-Кузьминой, нам потребовалось больше двадцати лет. О том, как на просторы постсоветского пространства хлынула «западная» свобода, как общность большой народной души, недра многострадальной земли, память предков и уважение к своей истории мы променяли на ликер «Амаретто» и вареные джинсы, на стеклянные бусы для женщин и огненную воду для мужчин. Мы долго перебирали стеклянные бусы, ожидая их магического действия, – ведь нам обещали, что магия непременно свершится. Но ничего хорошего не происходило, и тогда наступило горькое разочарование.
Именно как горчайшее разочарование описывает Дмитрий Петровский историю взаимоотношений своей героини, простой русской девушки Киры, с благородной Европой в лице пожилого господина, который, бережно храня и почитая семейные традиции, просто запирает Киру в подвале и держит там несколько лет.
Роман Дмитрия Петровского при всем своем очаровании является довольно сложным чтением. Больше десятка главных героев, путешествий в пространстве и во времени вряд ли доставят удовольствие читателю, привыкшему за последние годы к линейному тексту. Но если читатель еще умеет пользоваться собственной памятью, а не гугловским поиском, то удовольствие от «Дорогой...» гарантировано. Остроумный, многоплановый и сложносплетенный текст захватывает. Дмитрий Петровский виртуозно наслаивает в одном повествовании и ужасы капитализма, и мелочи личной жизни, и эстетизм, и жестокость, и парадоксы человеческой психики.
Отдельного упоминания заслуживает предельно внимательный, звучный, набоковский язык романа. Красота образов подчеркивается красотой слова, в целом оставляя послевкусие дорогого вина. «Дорогая, я дома» – это своего рода ностальгический сон о родине, который смешивается с реальностью Европы и прочим культурным гулом цивилизации.
Под гул цивилизации без шума и пыли в нашей стране перестала существовать премия «Русский Букер». Последней ее получила в прошлом году Александра Николаенко за роман «Убить Бобрыкина». В этом году из-за отсутствия спонсора премия не вручалась. Возобновится ли она, пока неясно, поскольку наступивший год обещает быть не менее сложным, чем год ушедший.
Перенесемся в столицу, в Дом Пашкова, в котором по традиции вручили национальную литературную премию «Большая книга». Жюри премии включало 110 писателей, издателей, критиков, редакторов, журналистов, предпринимателей, государственных и общественных деятелей. За I место лауреат получит 3 миллиона рублей, писателю, занявшему II место, достанется 1,5 миллиона рублей, призеру III места вручат 1 миллион рублей.
Победителем нынешнего года жюри назвало московского поэта, прозаика и эссеиста Марию Степанову, написавшую замечательную книгу «Памяти памяти». На II месте оказался роман столичного литературоведа, публициста и литературного критика Александра Архангельского «Бюро проверки». Третью премию вручили московскому поэту, писателю и журналисту Дмитрию Быкову за книгу «Июнь». Московской поэтессе, прозаику и драматургу Людмиле Петрушевской вручили специальный приз за вклад в литературу. Приз читательского голосования получил Дмитрий Быков.
Роман-победитель «Памяти памяти» автора Марины Степановой посвящен ее семье и выстраиванию отношений с прошлым.
Лучшая русская проза года (возможно, не только этого) появилась из желания спасти и сохранить своих родных, неприметных на фоне большой истории. В уста каждого из них можно вложить формулу, когда-то найденную Платоновым: «Без меня народ неполный», – но важнее для замысла этой книги то, что неполным без своих предков оказывается конкретный человек. «Памяти памяти» по методу – исследование, а не семейная хроника, – и ближе к финалу Степанова недаром пишет, что книга получилась больше про нее, чем про семью.
Как говорить о памяти – после того как катастрофы XX века сделали все, чтобы разорвать ее цепь? Само название «Памяти памяти» восходит к жанру некролога. Поэтому, говоря торжественную речь у надгробий прошлого, приходится подбирать слова, чтобы они стали живой водой, которая сумеет память воскресить. Язык должен быть вдумчивым, пристальным, зримым и в то же время готовым к остранению. Иными словами, язык должен постоянно меняться – а когда язык меняется, начинаешь по-другому смотреть на свою изначальную цель.
Феномен памяти в книге Степановой соприкасается с другими темами и благодаря им становится объемнее и многограннее: память и история, память и катастрофа, память и звук, память и вещи. Наконец, самое важное – взаимосвязь памяти и этики. Степанова выводит на свет своих предков, а те помогают меняться ее языку.
Про «Памяти памяти» говорят, что «раньше по-русски такого не было». Это, в первую очередь, относится к жанру книги, русскоязычной литературе почти не свойственному. Жанру, в котором сюжетом оказываются приключения мысли автора, когда движение ума пишущего совпадает с движением его сердца, и поэтому сам ход мысли, рассуждение вызывают читательское сочувствие, эмпатию.
Еще одна книга из шорт-листа премии «Большая книга – 2018» – «Бюро проверки» Александра Архангельского. И опять обращение к истории. Жаркое и душное лето 80-го. В романе рассказывается о девяти днях июля, ограниченных двумя значимыми событиями: открытием XXII летней Олимпиады в Москве и похоронами Владимира Высоцкого. Главный герой книги, Алексей Ноговицын, аспирант факультета философии, готовится к защите диссертации. Но на время летних каникул отправляется в стройотряд, чтобы подзаработать денег. Любовь у него. А девушка-то не простая, дочь работника торгпредства, для которой ни деньги, ни дефицитные вещи не проблема. А что может бедный аспирант? Но это все присказка и большого значения для истории романа не имеет. Главный напор в нем на то, что сам Алексей Ноговицын – аспирант не совсем обычный, не отвечающий, так сказать, нормам, которым должен отвечать комсомолец. Алексей верит в Бога. Искренне и самозабвенно. К вере он пришел сам, крестился во взрослом возрасте, рьяно исполняет все церковные предписания. И скрывает это, зная, что одобрения в том же университете не найдет.
Действие романа Александра Архангельского «Бюро проверки» вертится вокруг религии, однако кульбиты при этом выписывает подчас неожиданные. Например, православие на протяжении большей части книги предстает перед читателем в роли чуть ли не тайного ордена (а может, и не ордена, а может, и не православие – но, кажется, к финалу подробности уже теряют для автора какое-либо значение). Просто какой-то «Код да Винчи» советского периода, причем исключительно в хорошем смысле. Потому что предъявить читателю размышления о боге и судьбах России в нашей современной литературе может каждый первый, а выстроить вокруг них практически шпионский роман – задача нетривиальная, с которой автор справляется «на отлично».
При этом Александр Архангельский не лезет читателю в душу и не выворачивает свою, держит определенную дистанцию, но относится с уважением, и это приятно. Он написал увлекательную, живую и даже вдохновляющую книгу, а эти качества так нечасто встретишь у современного русского романа, что простить ему несколько несправедливый итог заигрывания с читателем легко.
Читать произведения Дмитрия Быкова непросто. Вообще, оценивать его произведения как-то однозначно не получается и обобщить их тоже невозможно. Творчество Дмитрия Львовича чрезвычайно многопланово и широкоохватно. Поэтому проще всего начать рассказ о его новом романе «Июнь» через отрицание. Он не такой затянутый, как «Орфография». Не такой короткий, как «Эвакуатор». Не такой сырой и рыхлый, как недавний «Маяковский». Не такой странный, как «Квартал». Не эссе и не лекция. Нет, не в стихах. Но одними отрицаниями обойтись невозможно, поэтому следует наконец собраться с силами и сказать: «Июнь» – лучшее из написанного Быковым со времен «Пастернака» и, определенно, самый совершенный его художественный текст – самый продуманный и выстроенный, виртуозно сочетающий в себе сюжетность с поэтичностью, а легкость – с драматизмом и пугающей глубиной.
Если говорить о конструкции, то «Июнь» – не традиционный монороман, но триптих, все три части которого практически автономны. Формально их объединяет время концовки (сюжет каждой завершается в ночь на 22 июня 1941 года), а для большей прочности они скреплены одним общим эпизодическим персонажем – светлым советским ангелом, шофером по имени Леня.
Первая часть ближе всего к обычному роману и по сюжету, и по композиции. Двадцатилетнего поэта Мишу Гвирцмана выгоняют с третьего курса легендарного ИФЛИ по доносу однокурсницы, которую он якобы домогался. Комсомольское собрание заканчивается его позорным изгнанием – как бы не окончательным, но чтобы «исправился и осознал». Для осознания и исправления Миша устраивается в больницу санитаром, обзаводится новыми знакомствами, а заодно насмерть запутывается сразу в двух параллельных романах.
Вторая часть – переведенный в третье лицо сбивчивый монолог тридцатисемилетнего Бориса Гордона, журналиста и секретного сотрудника «органов». Его, еврея, страшит союз с нацистской Германией, страшит собственная готовность верить в виновность недавно репрессированных, страшит близящийся и неизбежный взрыв. Но главное, Борис, как и Миша, застрял между двумя женщинами – женой, когда-то любимой и желанной, а нынче жалкой и беспомощной, и юной Алей – невыразимо трогательной, наивной и потому обреченной «возвращенкой» (так называли бывших эмигрантов, вернувшихся в СССР).
И, наконец, третья, самая маленькая (шестьдесят страниц из пятисот с небольшим) часть – история полубезумного литератора Игнатия Крастышевского, убежденного, что умеет «кодировать» читателя на принятие тех или иных решений. Он пишет отчеты в правительство об экспорте советского искусства за рубеж, но скрытые послания, в них зашифрованные, не имеют к искусству никакого отношения. Игнатий панически боится войны, поэтому всеми силами заговаривает, заклинает своих высокопоставленных адресатов на мир любой ценой. Однако, постепенно осознав, какой именно мир он ненароком накамлал (слияние с самым темным, самым страшным злом, и фактическая гибель его родной Польши), Крастышевский меняет тактику и начинает неистово призывать войну как единственный способ избавления от скверны, как страшный и спасительный катарсис.
Мир конца 30-х, созданный Быковым, удивительно целостен и гармоничен. Так и тянет назвать его «уютным» – в том же примерно смысле, в котором может показаться уютной душная атмосфера больничной палаты или тюремной камеры. Быков почти нигде не унижается до прямых и потому банальных аллюзий, и его тридцатые – это именно тридцатые. Ничто в романе не выглядит нарочитой карикатурой на наши дни – и именно поэтому читать «Июнь» по-настоящему жутко.
В романе Быкова есть немало потайных сокровищ – и стихи (явные в первой части и скрытые в третьей), и множество легко угадываемых исторических прототипов, и даже невероятного качества и напряженности сексуальные сцены – большая редкость для удивительно неловкой в этом смысле современной русской литературы. «Июнь» Дмитрия Быкова – книга по-настоящему выдающаяся, заслуживающая самого пристального читательского внимания.
В шорт-листе премии «Большая книга» оказалось еще несколько произведений.
Алексей Винокуров «Люди Черного Дракона».
Черный Дракон, Хэйлунцзян – так называют китайцы реку Амур. Именно на ее берегах, в небольшом селе Бывалое, перед Революцией 1917 года и после нее селятся представители трех народов – русского, китайского и еврейского. И такая гремучая смесь культур просто не может не стать основой для свершения самых необыкновенных событий и рождения самых необыкновенных людей.
Появляется первый голем Черной реки, которого слепил знаток Каббалы старый Соломон, девочка Сяо Юй становится русалкой, китайские демоны возмездия вэйфанжэнь карают жестоких убийц, таинственный даосский волшебник Лю Бань обучает китайцев боевым искусствам, в селе рождается лекарь, побеждающий саму смерть. Много чего случается на этом малоизвестном континенте, расположенном на берегу Черного Дракона.
Задумка сборника колоссальна – перед автором возникает ряд задач: изображение национального китайского, русского и еврейского прототипов; приведение исторических заметок; раскрытие мифологической составляющей народов; создание сюжетной связи между рассказами. При этом сборник сохраняет свою увлекательность, озаряя читателя сквозь трещины экзистенциального на стыке трех абсолютно разных культур. Это не исторический справочник, а сборник сказок в духе братьев Гримм. Непричесанных, порой жутких, удивительных историй о том, что находится рядом с нами и вот-вот может произойти.
В романе Олега Ермакова «Радуга и вереск» параллельно проходят две линии: современная и историческая, которые объединяет место действия – город Смоленск. Начинается роман с современной истории о молодом фотографе из Москвы. Ему поступает заказ от клиента, у которого скоро свадьба на родине невесты, в Смоленске. Клиент хочет, чтобы фотограф Павел Косточкин предварительно отправился в Смоленск на 3 дня и осмотрелся там. Павел едет в Смоленск, и там разворачиваются все события.
Непредвиденно для Косточкина город никак «не отпускает» его обратно в Москву. Фотографа увлекает история Смоленска, и он, незаметно для себя, все глубже погружается в нее. А тут еще приезжает невеста заказчика, с которой Павел продолжает свое путешествие по городу, и вскоре он понимает, что влюбился в эту девушку.
Историческая часть романа «Радуга и вереск» восхитительна! Буквально пропитанное историей (и кровью, чего уж тут) место по капле выдавливает из Косточкина скептика и столичного циника и намертво связывает его судьбу с судьбой молодца из XVII века. А молодец этот, при всей своей внешней приятности, обладает в читательских глазах одним крупным недостатком – не наш он, а польский шляхтич Николаус Вржосек, приехавший в Смоленск служить польской Короне и восторженно слушать рассказы друга своего отца, как долго, изнурительно, а потому под конец кроваво поляки брали Смоленск. Сюжетно же наших героев связывает знаменитая летопись Радзивилла с красочными миниатюрами и некоторая общность судьбы. Книга большая, местами тяжеловесная, но по материалу, по фактуре – очень интересная, мало где вы найдете так много исторических деталей и такое погружение в атмосферу, в том числе речевую.
Андрей Филимонов «Рецепты сотворения мира».
Андрей Филимонов – томский писатель, поэт, журналист – родился в 1969 году. В 1994 году окончил философский факультет Томского государственного университета. Работает на Томских телевизионных каналах. Автор нескольких сборников стихов и 4 романов. В 2012 году придумал и запустил по России и Европе Передвижной поэтический фестиваль «ПлясНигде».
«Рецепты сотворения мира» – «сказка, основанная на реальном опыте». Так написано на обложке издания. Это роман, составленный из легенд и мифов рода Филимоновых, из писем и воспоминаний бабушки и дедушки, собранных внуком Андреем и изложенных как придется. Непоследовательно, с иронией, без цели и конкретного смысла. Как сборник анекдотов про Советский Союз и его обитателей.
Это характерный признак филимоновской прозы, которая не для каждого читателя подходит. Его лубочный стиль, скоморошеский язык могут оттолкнуть. Но если читателю понравится, то тексты Филимонова определенно для него.
Байками, шутками и прибаутками Андрей Филимонов пытается рассказать о своих предках. Именно пытается... Немножко то, немножко се... Особое внимание он уделяет истории своих бабушки Галины Алексеевны Орловой и дедушки Дмитрия Павловича Филимонова. Отдельно о детстве каждого, об их родителях. О юности во время Великой Отечественной войны. Иллюзии и мечты. Жесткая реальность. Просто советская жизнь.
Да, читается легко. Да, все пропитано юмором. Да, более-менее понятно, если быть в теме. Но... Зачем это написано? И для кого? Просто чтоб воспеть любовь и уважение к своим бабушке и дедушке? Или «задеть» внутреннюю политику Советского Союза, или потомкам передать знания, факты?
За счет иронии и сарказма этот роман доставит простую и бесхитростную радость тем читателям, кто во времена своей юности имел честь побыть юным пионером.
То же самое можно сказать и о произведении Евгения Гришковца. Если его стиль и язык покажутся читателю приемлемыми, то роман «Театр отчаяния. Отчаянный театр» показан абсолютно и читается удивительно легко и быстро. Книга увлекает с первых страниц, затягивает. Близким по духу покажутся и автор, и герой романа. В некоторые моменты и вовсе кажется, что это ваши мысли и переживания.
Роман откровенный, осмысленный, чувствуется, что в него вложены душа и огромное количество времени. Особенно близкой книга будет людям, связанным с театром, искусством вообще.
Это трепетное, бесхитростное повествование, монолог или даже моноспектакль, в жанре которого Евгений Гришковец работает мастерски. Так что книгу смело можно рекомендовать. Книга заряжает положительными эмоциями, вдохновляет, придает силы, заставляет поверить в самих себя.
И последнее произведение в перечне финалистов «Большой книги» – роман Ольги Славниковой, пожалуй, самого маститого писателя из представленных выше, – «Прыжок в длину». Книга Славниковой в минувшем литературном сезоне была удостоена одной из главных премий в области художественного слова – «Ясная Поляна».
Ее вручение состоялось 24 октября. Лауреатами премии стали Ольга Славникова за роман «Прыжок в длину» (номинация «Современная русская проза»), израильский писатель Амос Оз и его переводчик на русский язык Виктор Радуцкий за роман «Иуда» (номинация «Иностранная литература») и фильм «История одного назначения» режиссера Авдотьи Смирновой (номинация «Событие»). Специальный приз генерального спонсора фирмы Samsung «Выбор читателей» получила Мария Степанова за книгу «Памяти памяти».
Литературная премия «Ясная Поляна» присуждается с 2003 года писателям, произведения которых наследуют традиции классической литературы. «Современная русская проза» – главная номинация премии. Она отмечает выдающиеся произведения отечественных авторов, которые важно прочитать именно сейчас, так как они определяют круг литературных тенденций сегодняшнего дня. Лауреат в номинации «Современная русская проза» получает денежную премию в размере трех миллионов рублей.
«Прыжок в длину» Ольги Славниковой рассказывает о молодом человеке по имени Олег Ведерников. Он оканчивает школу и готовится к чемпионату Европы – на него возлагают большие надежды: спортсмен-юниор одарен способностью к краткой левитации. Однажды он совершает свой главный чемпионский прыжок – выталкивает из-под колес джипа маленького мальчика и... лишается обеих ног.
В обмен на спасенную им жизнь одаренный парень получает жизнь сломанную. А мальчик между тем растет. И чем дальше, тем становится понятней: героя, выдающейся личности или просто человека, с которым приятно иметь дело, из него не получится. А раз так, то, собственно, ради чего все это было? Вообще, вопрос о том, бесценна ли человеческая жизнь, а если бесценна, то какая, – в искусстве поднимается не впервые. В романе Ольги Славниковой он возникает снова, – как всегда, талантливо, стильно, завораживающе и злободневно.
Подводя итог, высказываем надежду на то, что нам удалось создать некий общий образ, обозначить вектор развития современной российской прозы и литературы в целом. Каким бы ни оказался этот вектор и этот образ для вас, главное – что он есть, а значит, процесс нашего развития, становления и осмысления мира, друг друга и своей личности через призму литературы продолжается.
Архангельский, А. Н. Бюро проверки : роман / Александр Архангельский. - Москва : Редакция Елены Шубиной : АСТ, 2018. - 413 с. - (Классное чтение). 18+
Экземпляры книги – в отделах «Абонемент» ЦГБ, «Читальный зал» ЦГБ.
Винокуров, А. Ю. Люди черного дракона : роман / А. Ю. Винокуров. - Москва : Э, 2017. - 286 с. - (Претендент на бестселлер!). 16+
Экземпляр книги – в отделе «Читальный зал» ЦГБ.
Сальников, А. Б. Петровы в гриппе и вокруг него : роман / Алексей Сальников. - Москва : АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2018. - 411 с. - (Классное чтение). 18+
Экземпляры книги – в отделах «Абонемент» ЦГБ, «Читальный зал» ЦГБ, в библиотеке № 3.
Славникова, О. А. Прыжок в длину : роман / О. А. Славникова ; худож. А. Рыбаков. - Москва : АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2018. - 510 с. - (Новая русская классика) (Новый роман). 16+
Экземпляры книги – в отделах «Абонемент» ЦГБ, «Читальный зал» ЦГБ.
Старобинец, А. А. Посмотри на него / Анна Старобинец. - Москва : АСТ : Corpus, 2017. - 283 с. 16+
Экземпляры книги – в отделах «Абонемент» ЦГБ, «Читальный зал» ЦГБ, в библиотеках №1, № 3.
Филимонов, А. В. Рецепты сотворения мира : от Парижа до Сибири через весь ХХ век : роман / Андрей Филимонов. - Москва : АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2018. - 315 с. - (Классное чтение). 18+
Экземпляры книги – в отделах «Абонемент» ЦГБ, «Читальный зал» ЦГБ.